Очевидно, Киреевский не без основания подробно характеризует третью фазу творчества Пушкина. Можно было бы отнести эту подробную характеристику и на счет русского национального характера, но при этом мы утеряем контекст, необходимый для нового по своему качеству понимания.

В ту пору еще продолжал звучать кантовский вердикт тридцатилетней давности (смягченный лишь Гердером) : Россия не стремится к тому, чтобы понять свои природой данные дарования, которые готовы к развитию; ей нет нужды вникать в особенности народного характера,

Силой своей индивидуальности он превратил случайное в неповторимое эстетическое своеобразие. Потом последовала байроновская фаза (по В. Леттенбауэру, когда Пушкин находился в южной России, его околдовала поэзия Байрона), благодаря которой Пушкин поднялся до высот «поэта-философа». Третья фаза обозначена Киреевским как чисто «русско-пушкинская»; на этой фазе раскрывается самобытный характер величайшего поэта России. Одновременно Пушкин творил в роле общих с западными литературами

Статья Киреевского была не чем иным, как применением на практике его теории, в центре которой - проблема индивидуального творчества. Исходя из того, что неясный вначале поэтический замысел, обретая художественную форму, становится все более осознанным, Киреевский приходит к выводу о возможности описать этот процесс. Результатом этого литературно-критического опыта стало заключение об оригинальности поэзии Пушкина, которая равнозначна гениальности. Следуя своим философским убеждениям, Киреевский рассматривает

Начальный период русского критического духовно-исторического мышления, как его сейчас понимают, нашел свое отражение в споре, который - с учетом формы его речевой организации - онтологически может быть сведен к грамматическому противопоставлению «множественное число - единственное число», хотя в рассматриваемых нами примерах на деле это противоречие между коллективом и индивидуумом.

Принадлежащие к литературной аристократии первой четверти XIX века Пушкин, Баратынский, князь Вяземский, Языков